Изложение пресс-конференции председателя правления РОСНАНО Анатолия Чубайса, исполнительного директора Бориса Подольского и управляющего директора по финансам Олега Евсеенкова

Анатолий Чубайс: Сегодня мы представляем результаты нашей работы в 2014 году и финансовую отчетность по МСФО. Мы сумели за прошлый год существенно нарастить объемы инвестиций, что для нас является приоритетом, так как мы — технологический инвестор. Соответствующая цифра по прошлому году — 24 млрд рублей, это примерно вдвое больше, чем в предшествующем году. За этим ростом есть вполне понятное содержание. Мы, собственно говоря, в 2013 году и в начале 2014 года прошли серьезную реорганизацию. Создали управляющую компанию, в которой все сейчас и работаем. Она управляет акционерным обществом РОСНАНО. И это был не просто перевод людей, а содержательное преобразование структуры, за которым стоят лучшие практики мировой private equity индустрии. Ровно то, что мы и сделали. В новой стационарной структуре мы начали наращивать наши инвестиции и активизировали нашу работу.

Это как бы затратная сторона дела. Теперь самое главное. Результаты у нас по итогам прошлого года, прямо скажем, более чем позитивные. Мы впервые за всю историю компании вышли на чистую прибыль. Точные цифры чистой прибыли — 8 млрд рублей, это сопровождается ростом дохода компании на 16% и ростом стоимости портфеля проектных компаний — а это основа всей нашей деятельности — на 36%. Мы считаем, что это крайне важно. Согласно ранее утвержденному бизнес-плану, мы должны быть планово-убыточной компанией до 2017 года. Тем не менее, уже по результатам 2014 года компания вышла на прибыль. С нашей точки зрения это то, что называется «кривая обучения» — learning curve. Через эту ситуацию проходят многие вновь созданные компании, когда «минус-минус-минус», с накоплением опыта, с извлечением уроков из допущенных ошибок, завершается разворотом в плюс. Это и произошло. Такой разворот, повторю еще раз, мы считаем крайне важным.

Тем более, что речь идет о результатах по МСФО. Эти данные очень значимые, они адекватно отражают ситуацию, как мы знаем, хотя учет по РСБУ продолжаем, готовы о нём тоже что-то сказать. Там есть болезненная тема, за которую нас постоянно критикуют — создание резервов под обесценение. По бизнес-плану мы должны были создать резервы на 6,7 млрд рублей. Вместо их начисления, с учетом фактических результатов, мы восстановили резервы на 0,6 млрд рублей. То есть вместо минуса мы вышли в плюс.

Естественно, все эти финансовые результаты были бы невозможны без соответствующих новых вводов (их в прошлом году было 11) и роста объема наноиндустрии. Последний показатель по прошлому году кратно превысил план. И самое главное, что, для меня особенно значимо, в прошлом году мы впервые поставили перед собой задачу привлечения новых частных денег, поскольку преобразование в private equity фонд означает, что мы должны управлять не только своими деньгами, но и привлеченными средствами. У нас в 2014 году была плановая задача привлечь 7 млрд рублей. Она была радикально осложнена тем, что в связи с политическими событиями наш партнер ЕБРР отказался от этого проекта или, по крайней мере, радикально его передвинул по времени. Таким образом, уже во второй половине года мы потеряли ту основу, на которой должны были выполнять наш план. Тем не менее, задача выполнена, создан фонд с китайскими партнерами, который обеспечил нам коммитмент, то есть обязательство, на привлечение финансирования в размере 7.4 млрд рублей.

В 2015 году объем привлеченных средств накопленным итогом должен составить уже 20 млрд рублей. Мы ясно понимаем, что по тому заделу, который есть сегодня — как с российскими, так и зарубежными партнерами — мы эту задачу решим, а может быть даже существенно перевыполним. Это особенно значимо, потому что создание новых фондов — как раз и есть тот новый вектор, ради которого мы реорганизовывали компанию. Для меня он доказывает, что вся реорганизация с новой Стратегией, разумна, осмысленна и сработала! Мы доказали по итогам года, что мы способны ее выполнять.

Ведомости: Скажите, на курсовой разнице компания тоже получила прибыль?

Чубайс: Да, но не только. Значительная часть тех результатов, о которых я говорю, обусловлена наличием наших активов за рубежом. Они, конечно, дают прибыль на курсовой разнице. Вместе с тем, тут есть два процесса. Во-первых, рост курсовой разницы, а во-вторых — улучшение состояния самих этих проектов. По зарубежным проектам у нас существенно выросла справедливая стоимость, и мы получили сложение двух факторов. Это и оказало принципиальное влияние на все итоговые цифры, которые я назвал.

Ведомости: Можно ли привести примеры таких активов?

Чубайс: Да, Celtic Pharma. Это один из фондов, которые мы создали вместе с коллегами из Великобритании. У него в продуктовой линейке оказались крайне перспективные вещи, в том числе — Flexiseq™ — инновационная мазь от остеоартрита, которая не просто основана на собственном интеллектуальном заделе, но и дошла до стадии производства в Европе. Сейчас мы получаем разрешение на ее применение в России. Надеемся, что оно буквально в ближайший месяц будет получено. Так что в плане стоит начало продаж в нашей стране.

Подольский: На конец 2013 года наша доля в этом фонде оценивалась в чуть более $200 млн, а по итогам 2014 года — $320 млн.

Чубайс: Тут как раз два эффекта видны. С одной стороны, рост стоимости самой компании, а с другой стороны, изменение курса. Это прямо повлияло на итоговые цифры.

Интерфакс: Вы упомянули фонд с китайскими партнерами. Можете уточнить, когда в этом году планируется его создать? Если не ошибаюсь, партнеры раньше не назывались — что это за партнеры? И, может быть, какие дальнейшие финпланы по фондам такого рода, потому что еще говорили про индийский фонд, говорили еще про фонд с тайваньскими и сингапурскими инвесторами… Можете подробнее про все это рассказать?

Чубайс: Во-первых, про китайский фонд. У нас на сегодняшний день есть юридически обязывающие коммитменты со стороны китайских инвесторов. Они подтвердили свои финансовые обязательства, размер которых составляет 7,4 млрд рублей. Это первая ключевая стадия создания фонда. Вторая стадия создания фонда — это его регистрация. Мы сейчас находимся на стадии регистрации, и именно поэтому пока не можем называть партнеров. Начинается стадия отбора проектов, как с нашей, так и с китайской стороны. Профиль фонда — это, прежде всего, энергоэффективность и новые материалы, то, что интересует китайских партнеров. В то же время, судя по всем нашим переговорам, они не задают жестких рамок, их устраивает наша межотраслевая компетенция в наноиндустрии, и в этом смысле, может быть, мы даже выйдем за те технологические пределы, которые я назвал.

В этом году точно произойдет итоговая регистрация самого фонда и первые инвестиции в проекты. Больше сейчас сказать, к сожалению, не могу в силу того, что уже было сказано по процессу регистрации.

Интерфакс: Это проекты в России или в Китае?

Чубайс: И в России, и в Китае. У нас есть наше жесткое требование, состоящее в том, чтобы не менее 50% фонда в целом — иными словами, наша часть денег (а мы туда инвестируем 50%) — нацелена на проекты в России. К примеру, когда китайские хайтек компании заинтересованы в расширении бизнеса в России. И мы с удовольствием проинвестируем в них для создания такого бизнеса.

История с фондом из Тайваня, упомянутая Вами, к сожалению, по политическим причинам не удалась. Фонд не будет создан.

Ситуация по Индии такова: наше предложение мы озвучивали публично, речь идет о создании российско-индийского фонда высоких технологий с объемом инвестиций от каждой из сторон до $1 млрд. Мы его не только подтверждаем, мы прошли определенный дипломатический и даже межгосударственный путь. Во время последнего визита президента России в Индию, в подписанном итоговом коммюнике фонд упоминается с конкретными цифрами каждой из сторон. На днях я встречался с индийским послом по этому поводу, готовится наша поездка в Индию, мы намереваемся шаг за шагом продвигаться к созданию этого фонда. Считаем его крайне перспективным и соответствующим нынешнему этапу экономической ситуации в Индии. Дело в том, что в Индии премьер-министром Моди выдвинута программа Make It In India, которая выглядит очень мощной и ударной. Базовая идея нашего фонда состоит в том, чтобы обеспечить технологический трансфер из России в Индию. То есть не просто поставлять конечные изделия, что мы сейчас делаем, а пойти по пути строительства в Индии компаний, основанных на российских технологиях. Это амбициозный замысел.

Должен сказать, что, помимо названных Вами проектов, у нас в заделе еще целый ряд инвестиционных фондов, в которых партнеры а) российские крупные технологические компании; б) российские частные инвесторы, которые предложили нам создать совместные фонды крупного размера. Точные цифры и имена мы назовем, думаю, в ближайшее время, как только доведем это до юридических действий.

ТАСС: Можете ли вы подробнее рассказать о ваших отношениях с европейскими партнерами?

Чубайс: Как вы понимаете, сейчас европейские партнеры не инвестируют в Россию. Это первое. Второе — тем не менее, мы не собираемся прерывать отношения или отказываться от них. Во время публичной части моего доклада Президенту России он прямо сказал о том, чтобы мы были готовы к возобновлению отношений. Мы заинтересованы в возобновлении партнерства с ЕБРР. Мы заинтересованы в возобновлении партнерства и с другими европейскими LP, то есть инвесторами в фонды. Но я думаю, что это не вопрос ближайшего месяца — это среднесрочная история с более длительными заходами и результатами.

Ведомости: Куда по вашим планам управляющая компания РОСНАНО направит прибыль?

Чубайс: Управляющая компания впервые получила прибыль по результатам 2014 года. Конкретных решений пока нет, но вектор ее использования нам понятен. Мы в переговорах с серьезными инвесторами видим, что они часто ставят вопрос о соинвестициях в фонды со стороны управляющей компании. Это «best practice» private equity индустрии. Размер таких инвестиций, как правило, небольшой — от 0,5% до 2% максимум. Но инвестиционная часть со стороны управляющей компании должна быть. А поскольку управляющая компания в соответствии с нашей стратегией должна стать частной — партнеры ее должны выкупить — это, собственно, и рассматривается как инвестиции со стороны партнеров в создаваемые фонды. Поэтому первую прибыль, которая получена управляющей компанией по итогам 2014 года, мы планируем вкладывать в создаваемые фонды.

Ведомости: Есть ли премия управляющей компании в связи с выходами из проектов?

Чубайс: Вознаграждение управляющей компании РОСНАНО, как и во всей private equity индустрии, выстроено на двух компонентах. Первая компонента — это плата за управление. А второй, гораздо более важный стратегический источник, это success fee, т. е. премия от выходов. У нас уже на сегодня есть первые проекты, из которых мы успешно вышли. Сейчас завершается работа по подготовке решения о выплате премии. Она довольно сложная, потому что там, необходимо, во-первых, решение Совета Директоров ОАО «РОСНАНО». После проверки расчетов и обоснования цифр производится выплата управляющей компании, где этот источник по установленным у нас пропорциям распределяется между командой, которая непосредственно проект сделала, бэк-офисом и Правлением. У нас уже есть первые success fee, пока небольшие, но потенциально это чуть ли не главная мотивация.

Говоря о выходах этого года, могу сказать, что у нас готовится сделка с компанией «Ростехнологии». Они проявила интерес к ряду наших проектов — не просто к производимой ими продукции, а к самим проектных компаниям. И мы сейчас обсуждаем с Ростехом возможную сделку. Но я пока не могу говорить о перечне и объемах.

РБК: Изменились ли ставки по кредитам и если да, то планировали ли вы что-то погасить досрочно?

Чубайс: Мы получаем госгарантии, под которые привлекаем кредиты. Соответственно, у нас была договоренность со Сбербанком по прошлому году о получении кредитов. И Сбербанк все свои обязательства выполнил!

У нас есть еще госгарантии, на которые мы собираемся привлекать кредиты. При этом две недели назад это сделать было просто невозможно — рынок был реально закрыт. Сейчас он начинает открываться, и у нас появились первые предложения по кредитованию под госгарантии. Но первые — они дорогие и нам не нравятся. В этом смысле у нас есть достаточно текущих ресурсов, чтобы по крайней мере два-три квартала спокойно отработать. И я полагаю, что где-то в третьем, а может быть в четвертом квартале мы, возможно, выйдем на рынок, когда условия будут получше, и привлечем оставшуюся часть кредитов.

Подольский: Средства, которые мы привлекаем в рамках госгарантий, используются на новые инвестиции или частично на доинвестирование уже существующих проектов. Мы рассчитываемся по обязательствам, которые у нас сейчас есть, за счет выходов из портфельных компаний и текущих наших денежных средств. Соответственно, открытость или закрытость рынка влияет в определенной степени на нашу возможность инвестирования в новые проекты и на создание фондов. Но, естественно, в рамках бизнес-плана по обязательствам, которые у нас существуют, мы будем рассчитываться, исходя из средств, полученных от наших выходов из проектных компаний. Ситуация не повлияет на возможность наших выплат по существующим долгам.

Ведомости: Обсуждается ли возможность увеличения уставного капитала компании?

Чубайс: Для нас тема уставного капитала является частью другой большой темы, которая называется «Государственная поддержка наноиндустрии на 2016–2020 годы». Ее я докладывал Президенту Путину, на что получил достаточно однозначную резолюцию — официальную поддержку нашего запроса с указанием на то, что РОСНАНО является одним из приоритетов развития. Сейчас мы ведем содержательное обсуждение этого вопроса — конфигурации всей конструкции поддержки в целом, в Минфине и в Минэкономе. На днях было совещание у Алексея Валентиновича Улюкаева. Пока еще итоговой конфигурации, т. е. доведенной до цифр, не сформировано. Правда, есть еще и время — потому что по 2015 году мы никаких вопросов не ставим, а вопрос 2016 года, как вы понимаете, уложится в бюджет, который осенью поступит в Государственную Думу. Поэтому я не могу точно ответить на этот вопрос, т. к. ответ зависит от того, какой будет конфигурация поддержки в части госгарантий, в части субсидий и иных механизмов, которые могут быть использованы. Чуть-чуть рано.

Ведомости: Но у вас же есть какое-то понимание минимального и максимального пределов увеличения размера уставного капитала?

Чубайс: Понимание этого сильно зависит от того, каким будет весь состав инструментов. В этом смысле возможно, вопрос о пересмотре уставного капитала встанет, а, может быть, и не встанет. И сейчас вам об этом сказать достоверно я не готов. Кстати говоря, у нас тут два процесса. Один процесс, о котором я сказал — дискуссия с профильными министерствами. А другой — процесс обновления нашего собственного бизнес-плана на 6 лет. Он был утвержден на 2014–2020, а сейчас мы хотим его обновить — с учетом крупных макроэкономических изменений и возможных решений государства. Оба эти сходящихся процесса будут важны, но что мы на сегодня понимаем? Мы на сегодня понимаем, что то, с чего я начал — наши финансовые результаты, соответствующие прибыли и существенное увеличение стоимости активов под управлением, окажет принципиальное благотворное влияние на всю нашу финансовую динамику. Ясно, что это потенциальный cash-flow. Понятно, что те дополнительные цифры, которые мы получили в этом году сверх плана, это не только итог 2014 года, но качественно лучшая база для нас на следующие шесть лет. Мы планируем для себя в мае, максимум в июне, представить Совету директоров обновленный бизнес-план на 2015–2020 годы.

Интерфакс: Вы сказали, что пока не ясна конструкция господдержки. Можно уточнить, в какую сторону она склоняется? Там же есть два варианта — прямая господдержка, субсидии, госгарантии, а второй вариант это опосредованная поддержка через деньги РФПИ и через деньги ЦБ (проектное финансирование). В итоге, все-таки, какой вариант сейчас обсуждается? Первый или второй? Или какая-то комбинация этих вариантов?

Чубайс: Вы правильно назвали весь перечень. И на сегодня он весь в обсуждении. Я не готов называть цифры, потому что мы должны довести их до официального постановления Правительства, проект которого должен быть внесен, согласован МинФином, МинЭком, дальше доведен до Аппарата Правительства и подписан Премьером. Вот тогда этот состав инструментов будет финализирован.

Интерфакс: Какие из этих инструментов более, а какие менее реалистичные?

Чубайс: Конечно, госгарантии гораздо более реалистичны, чем прямые ассигнования.

Вечерняя Москва: Скажите, пожалуйста, сколько в прошлом году было запущено новых производств, и сколько планируется в этом году?

Чубайс: В прошлом году у нас было 11 пусков. Среди них есть очень значимые и прорывные — начиная от энергоэффективного стекла (завод SP Glass в Московской области) до проектов в социальной сфере. Один из них — Центр позитронно-эмиссионной томографии в Уфе, где на сверхранней стадии заболевания можно получить диагноз, в то время когда другими способами его получить невозможно. И это очевидным образом сказывается на возможности излечения. Речь идет об онкологии, серьезная штука, и мы понимаем, что мы попали здесь в лучшую мировую практику. И именно поэтому проект, запущенный в Башкирии, где недавно был премьер-министр Медведев, мы делаем сетевым. В этом году такие центры будут открыты в Орле, Курске, Липецке. Дальше у нас — Тамбов и целый список: Екатеринбург, Калуга, после — Сибирь и Владивосток. Мы создаем уникальное государственно-частное партнерство в медицинской сфере, потому что убедились в том, что пущенный в Уфе в прошлом году проект для людей имеет высочайшую востребованность. И со стороны пациентов он так оценивается, и со стороны профессиональных врачей. Это проект для нас особой важности.

На 2015 год запланировано 12 пусков. Недавно в Чувашии открыто производство компании «Хевел» — крупнейшего в России производителя тонкопленочных солнечных панелей. Важнейший пуск этого года — гигантский домостроительный комбинат «Мортон» в Московской области — уникальный технологический комплекс, который интегрирует в себя сразу несколько наших проектов: энергоэффективное стекло, композитную арматуру завода «Гален» в Чувашии, краски нашей компании «Акрилан» и так далее. То есть домостроительный комбинат «Мортон» стал драйвером для других наших проектов.

Газета.ру: Вчера Госдума опубликовала список предприятий, зависимых от иностранного программного обеспечения. РОСНАНО в нем на 70-м, то есть самом независимом, месте. Хотел бы узнать, во-первых, каким образом удалось достичь таких результатов? А во-вторых, как РОСНАНО участвует в программе импортозамещения ПО, и какие планы в связи с этим на 2015 год?

Чубайс: Тема импортозамещения в целом для нас более важна с другой стороны: не столько со стороны импортозамещения применительно к нашему софту. Честно говоря, он у нас довольно типовой: начиная от бухгалтерии и заканчивая инструментарием мониторинга проектов, который используется во всей private equity индустрии.

Другая сторона этого дела состоит в том, чтобы создаваемые нами бизнесы обеспечивали импортозамещение, — вот эта тема для нас сверхважна и сверхинтересна. К примеру, Газпром эту тему ведет у себя очень серьезно, по-настоящему, и не формально. Приведу пример: у Газпрома была программа, которая называется Импортозамещение в трубостроении. Они ее решали поэтапно, решили ее с металлом, решили с трубами. Осталась последняя стадия, которая называется «покрытия для труб». И здесь была авторитетная европейская компания Borealis, которая держала примерно 90% рынка. Мы сделали проект по производству российских покрытий, который основан на российском IP. Проект доказал свою работоспособность. Мы сумели пройти все тестирования на трубных заводах, что было непросто, потратили на это пару-тройку лет, при поддержке Газпрома — иначе мы просто не смогли бы прорваться. Итогом является то, что наша компания Метаклэй в прошлом году увеличила объем выручки в 5 раз. Потому что она получила заказы от ТМК, ЧТПЗ и других производителей труб. Причем, заметьте, это произошло до девальвации. То есть мы сумели примерно к осени прошлого года доказать Газпрому, что по параметрам цена-качество даже с тем курсом рубля мы находимся на уровень выше, чем мировые производители. А сейчас, когда на это еще накладывается двойная девальвация, понятно, что компания, конечно, будет просто взлетающей ракетой. Команда молодых людей во главе с Сергеем Штепа построили завод. Это наш пример сотрудничества с Газпромом.

Что дальше происходит? Газпром говорит нам: есть изделие Х, которое сегодня, в силу: а) курса, б) понятных политических ограничений, мы не можем импортировать. Можете его изготовить на техническом уровне, который не ниже, а выше? То есть процесс начинается со спроса! В этом смысле для нас импортозамещение в хайтековской части — важнейший приоритет. Тем более, что мы сопровождаем его одновременно высокотехнологичным экспортом. Доля экспорта из общего объема производимой нанотехнологической продукции у нас находится на уровне 24–25%.

Импортозамещение — это важнейший приоритет. Поэтому мы провели ряд переговоров с Министерством промышленности по созданию на базе РОСНАНО, по сути, бэкофиса по импортозамещению в хайтеке и сейчас готовим соглашение с Министерством. Для нас это перспективная работа, создающая живой спрос.

Интерфакс: Уточните, пожалуйста, по поводу готовящихся сделок с Ростехом. Это пакет сделок? Ранее сообщалось про сделку по фармацевтической компании НТ Фарма.

Чубайс: Ростех посмотрел весь наш портфель, не только в фармацевтике. Есть ряд компаний, по которым мы раньше продвигались, есть совместные компании. Например, компания «НИР» — «Новые инструментальные решения», которая обеспечивает ионно-плазменное напыление на режущий инструмент, она сделана вместе с заводом «Сатурн», входящим в Ростех. Сергей Чемезов поставил задачу перед своими холдингами и они анализировали наши компании по своим профилям — композитный по композитному, инструментальный по инструментальному, фармацевтический по фармацевтическому. В результате анализа отобрано несколько компаний, которые представляют для них интерес. В настоящее время обсуждаются параметры этой сделки. Мы регулярно встречаемся и надеемся до конца года поставить точку.

Интерфакс: Можно еще уточнить — говорилось о создании совместного фонда с Русгидро на $200 млн. Будет ли он создан и когда?

Чубайс: Да, мы рассчитывали, что сможем его создать до конца прошлого года. Не получилось. Тем не менее, мы считаем эту задачу важнейшей. Существует прямое поручение Председателя Правительства крупным технологическим компаниям о создании корпоративных венчурных фондов. Мы знаем позицию Министерства энергетики, которое поддерживает это. Собственно, это поручение Премьера, там уже других вариантов не остается. Но мы видим со стороны Минэнерго еще такую, неформальную, поддержку. Мы видим и со стороны руководства компании Русгидро стремление к созданию такого фонда. Конфигурация его проговорена достаточно детально. Но потребуются еще определенные корпоративные действия для того, чтобы провести через все инстанции. Немножко подзатянули, к сожалению. Но тема не исчезает.

О его параметрах пока рано говорить. Я думаю, что это вопрос нескольких месяцев, когда мы эту работу доведем до конца. Кстати, внутри этого фонда предполагается, как private equity, так и венчурное инвестирование. И то, и другое интересно для Русгидро.

Ведомости: По итогам 2014 года РОСНАНО смогла выйти на чистую прибыль против убытка в 29 млрд рублей в предыдущем году. Скажите, вы наращивали прибыльность или избавлялись от убыточных активов?

Евсеенков: Много факторов внесло свой вклад. Мы действительно в течение года вышли из ряда проектов, которые ранее генерировали убыток. Крупный проект — НИТОЛ, есть еще ряд менее крупных проектов, которые перестали находиться на нашем балансе. Но в то же время мы по многим нашим проектам получили положительные результаты, которые позволили переоценить их вверх и, соответственно, получить прибыль. Два таких течения. И обе составляющие работали — и избавление от проектов, которые перестали быть эффективными, и улучшение эффективности остальных. Около 13 млрд рублей составил объём выходов из проектов, которые перестали содержаться у нас на балансе, и еще примерно 7 млрд рублей — это плюс по тем проектам, которые пошли в положительную динамику.

Российская газета: Ранее, в одном из выступлений, вы говорили: «что значит построить наноиндустрию в стране? Нам поставлена задача совершенно конкретная, в лоб и абсолютно прямо — 900 млрд рублей объем продаж к 2015 году». Могли бы вы сегодня дать обобщенную оценку — получилось ли это, и если нет — то в какой части и почему?

Чубайс: Тут все совсем просто и прямо. У нас есть задача по объему наноиндустрии на конец 2015 года и мы к ней приближаемся. Плановые цифры на 2014 год у нас составляли 100 млрд рублей для наших проектов и 550 млрд рублей для независимых от нас компаний. Фактические цифры по итогам 2014 года следующие: для проектных компаний — при плане 100 млрд рублей, факт — 227,2 млрд рублей. Для независимых — при плане 550 млрд рублей — факт 719 млрд рублей. Таким образом, у нас есть очевидное выполнение этих целевых задач. И эти показатели считаем не мы, это Росстат по форме 1-НАНО ведет опрос, результаты которого за 2014 год я вам рассказал. 2015 год — плановая цифра выручки от продаж по нашим проектам — 300 млрд рублей, план по независимым от нас компаниям — 600 млрд рублей. Их сумма — это 900 млрд рублей наноиндустрии на 2015 год. Судя по всей картине, которая у нас есть сегодня по итогам 2014 года и заделу на 2015 год, у нас нет сомнений, что мы справимся и с той, и с другой цифрой.

Российская газета: Все ли это нано? Понимаю, что границы достаточно условны, и последнее время мы видим, что компания берется за масштабные проекты, которые в какой-то части можно отнести к нанотехнологиям — скажем, те же ПЭТ-центры. И оправдали ли ваши ожидания светодиодные проекты?

Чубайс: Несколько лет назад после долгих споров Правительство РФ выпустило постановление, в котором содержится подробное определение того, что такое нано и нанопродукция. Там несколько групп. Первая группа — это, собственно, в чистом виде нанопродукция, например, нанодисперсный порошок. Вторая группа — это конечная продукция, создание которой было бы невозможно без использования наноматериалов. Третья группа — это конечная нанопродукция, при производстве которой используются нанотехнологии. Я, конечно же, совсем упрощаю, там достаточно сложно все это сформулировано. Но вот по этим трем группам и ведется анализ. В каждом конкретном примере это довольно легко вскрывается. Вы спросили про центры позитронно-эмиссионной томографии. Для того, чтобы эту томографию осуществить, необходимо пройти три стадии. Стадия номер один — изготовление изотопа, далее из изотопа изготавливается радиофармпрепарат, стадия номер три — этот самый радиофармпрепарат, введенный человеку, сканируется на позитронно-эмиссионном томографе. Совершенно очевидно, что первая и вторая стадии — это нанотехнологии. Тут даже не было сомнений, хотя надо сказать, что наш научно-технический совет в этом смысле очень строгий и жесткий. НТС от нас независим, он назначен Советом директоров. НТС рассматривает каждый проект и отвечает на вопрос — это нанотехнологии или нет? Если мы говорим об энергоэффективном стекле, то помимо стекольной части технологии осуществляется напыление (размерности менее 100 нанометров) нескольких слоев — создается гетероструктура, которая, собственно, обеспечивает энергоэффективность этого стекла. Тонкопленочная технология производства солнечных панелей предполагает нанесение на сложнейшем оборудовании в вакууме нанослоев на стекло, которые обеспечивают преобразование фотона в электрон.

Конечно же, если взять дом, построенный домостроительным комбинатом, он не весь нано. Но вместе с тем, энергоэффективные стекла снижают потери тепла примерно на 40%, композитные материалы (вместо обычной железной арматуры используется базальтопластик) также снижают теплопотери и так далее… Мы не утверждаем, что весь дом из атомов построен по нанотехнологиям, но мы утверждаем, что все ключевые технологии, которые дают этому дому новые качества, — это действительно нанотехнологии.

О светодиодах: Оптоган — наш действующий проект, который продолжает производить продукцию и поставлять ее на рынок. При этом, надо прямо сказать, что мы столкнулись с трудной конкурентной ситуацией и потребовалось время, чтобы понять, где у нас есть сильная компетенция, а где нам бессмысленно конкурировать. На примере: есть стадии изготовления чипа. На весь объем Оптогана нам нужно было три ростовые установки, а в крупных зарубежных компаниях таких установок по 600 в гигантских чистых комнатах. И конкурировать с ними бессмысленно. Но, с другой стороны, у нас есть технология корпусирования, в которой, как нам кажется, есть наше фундаментальное преимущество, связанное с использованием специальных люминофоров, обеспечивающих правильный цвет и эффективность самого изделия. Для того, чтобы понять, где мы сильны, а где не очень сильны, потребовалось много времени… Поэтому Оптоган не в очень простом финансовом положении, но тем не менее, повторюсь еще раз, это работающая компания, и мы намерены развивать этот бизнес.

Интерфакс: Будет ли в этом году продажа акций управляющей компании топ-менеджерам, как планировалось?

Чубайс: В утвержденной стратегии в этом году по продаже стоит цифра до 49%. Это разрешенный объем продажи. У нас был целый ряд разногласий по процедурам, по порядку, по привлекаемым покупателям — они все сняты. В обновленной стратегии нам абсолютно понятна процедура продаж и абсолютно понятен объем. В этом смысле скорее вопрос перед нами, перед менеджментом. Приобретать миноритарный пакет? Как вы понимаете, это всегда миноритарный пакет со всеми его особенностями. Чтобы выйти за 51%, мы должны выполнить те самые KPI, про которые я вам говорил. В том числе главный из них — объем продаж продукции портфельных компаний. Если вдруг мы его не выполним, то у нас нет права приобретать контроль. Государство ставит вопрос так: мы готовы продавать контроль, если вы решили задачу, ради которой вас создали (создание наноиндустрии в России). В этом смысле развилка — покупать в 2015 году миноритарный пакет или в 2016 году мажоритарный — это развилка, которую мы пока сами для себя еще не прошли. Но сама стратегия на то, чтобы партнеры приобрели доли и стали собственниками, заинтересованными в стратегической эффективности этого бизнеса, — это важнейшая компонента для всего развития группы РОСНАНО.